Глинтвейн на снегу - Лариса Королева

– Хорошо, я утром переберусь на съёмную квартиру, – оскорблено отозвалась Елена, для которой внезапно закончился бесплатный отдых.

Утром на море оказался полный штиль, и Дарья с Люсьеной перед отъездом наконец-то наплавались. Вернувшись в дом, они застали в холле грустную актрису с большим чемоданом на колёсиках, ждущую Александра, который пообещал отвезти её в арендованное жильё. Предполагалось, что после этого хозяин дома уедет в Краснодар, куда он на самом деле вовсе не собирался.

Люся извлекла из кухонного шкафа банки с тушёнкой, сгущёнкой, зелёным горошком, а также пачки макарон, гречки и сахара и весь этот провиант сложила в пакет:

– Отдам нашей дворянке, надо же ей что-то есть на съёмной квартире, – пояснила она Дарье. – А Сашка не обеднеет. Он в пандемию столько продуктов про запас набрал, что банки скоро вздуются, а в крупах заведутся жучки.

Благодарная актриса сердечно попрощалась с Люсьеной, не удостоив Дарью ни добрым словом, ни прощальным взглядом.

Когда Тойота вырвалась из пробок курортного города и покатила по относительно свободной трассе, Леденёва принялась рассказывать подруге о вчерашней встрече с бывшей соседкой по больничной койке.

– Ну, представь, после операции уже два месяца прошло, а состояние у Надежды ещё хуже, чем до больницы. Так её жалко, такая милая женщина!

– А что там с делом о погибшем хирурге, который её оперировал? – спросила Люся.

– Дела, в общем-то, и не было. Не завели. Всё закончилось доследственной проверкой. Признали, что это самоубийство.

– А ты предполагаешь, что его грохнул кто-то из недовольных пациентов?

– О, это вряд ли, – невесело рассмеялась бывшая криминальная журналистка. – После вмешательств этого нейрохирурга в голову пациентов, вряд ли у кого-то из них хватит сил на убийство. Разве что кто-то из родственников тех больных, которые умерли или стали «овощами», решился отомстить. Но если бы следствие пошло по этому пути, то ничего бы не добилось. Даже если считать, что Нагаев делал по одной операции в рабочий день, то это примерно триста в год. И как понять, кого он действительно воскресил, а кому он навредил? Проверять несколько тысяч родственников, которые могли быть недовольны исходом операции близкого человека? Кроме того, в таком случае придётся учитывать не только данные за последний календарный год, ведь месть может прилететь к адресату и несколько лет спустя. Я ещё лет двадцать пять назад написала материал об отце, который в годовщину смерти пятнадцатилетнего сына наведался на его могилку, а потом пришёл в квартиру женщины-хирурга и задушил её поясом от халата.2

– Это я писала этот материал, – возразила Люся. – Хирург сделала подростку операцию по удалению аппендицита, потом случился перитонит, мальчика ещё несколько раз оперировали другие врачи, но спасти не удалось…

– Как тесен наш журналистский мир, – рассмеялась Дарья. – Выходит, мы обе работали над одной темой, только писали в то время для разных изданий.

– Мне тогда эту историю рассказал председатель районного суда, в котором слушалось дело об убийстве.

– Тогда получается, что я раньше узнала эту историю. Я с операми на место преступления выезжала, – похвасталась Даша.

– Прямо на труп?

– Ага, меня тогда ребята с собой на некоторые выезды брали. Уж не знаю, за профессионализм или за красоту, но нравилась я оперативникам. Впрочем, они мне тоже.

– Не, меня всегда привлекали мужики посолиднее – банкиры, бизнесмены, политики, – улыбнулась Люся и предложила: – Остановимся на заправке кофе попить?

– Давай, кофе никогда лишним не бывает.

Бывшие журналистки вышли из машины и двинулись в сторону кафе.

– Вы сошли с маршрута, – донёсся из кармана Дашиных бриджей, куда она положила мобильник, возмущенный голос навигатора Алисы.

– Ты наша хорошая девочка! Не волнуйся, мы сейчас кофе попьём и вернёмся обратно, – уверила навигатор Люся.

Леденёва подошла к стойке и заказала два капучино. Девушка-продавец выдала чек об оплате и предложила получить кофе в автомате. Дарья растерялась, поскольку раньше никогда таковым не пользовалась, и заявила:

– Мне сложно разобраться, какие там надо кнопки нажимать. Я пенсионерка!

– Надо говорить: «Я блондинка», – рассмеялась Люся.

– Это ты блондинка. А я пепельно-русая.

– Это не повод про свой возраст упоминать.

Дарья нажала на нужные кнопки автомата, ещё раз взглянула на чек и воскликнула:

– А я-то, изучая отчёт по своей банковской карте за прошлый месяц, долго голову ломала, что такое «Автоуслуги», за которые снято 280 рублей. Какие такие «автоуслуги» мне оказали, кто и где? А это, оказывается, стоимость двух чашек кофе, которые я оплатила на заправке!

– Ну вот, видишь, сразу и с автоматом разобралась, и со счетами.

– Знаешь, я бы очень хотела увидеть Валентину, узнать, как она, – сказала Даша, размешивая деревянной палочкой сахар в бумажном стаканчике с капучино. – Ну, помнишь, я тебе рассказывала про женщину с деформированной головой? Номер её сотового я тогда не взяла. Да если бы и взяла, поговорить по телефону с ней вряд ли получится. Надя сказала, что Валя почти ничего не слышит. Могу, конечно, узнать её адрес в полиции через Артёма и съездить проведать… Но тут есть такой неловкий момент. Как-то неудобно общаться с человеком, который после операции находится в таком плачевном состоянии. Ну, вроде как с дурачком разговаривать…

– Может, она уже восстановилась после операции?

– Надеюсь.

Дарья написала в Ватсапе начальнику пресс-службы городской полиции: «Артём! Узнай для меня, пожалуйста, адрес этой гражданки. Бурлакова Валентина Андреевна, 1976 г.р.». Через несколько минут пришёл ответ, и любительница детективов воскликнула:

– О, представляешь, она, оказывается, в частном доме живёт, налево от моста.

– Хочешь заехать?

– Хочу. Но как-то неудобно тебя напрягать…

– Да что тут напрягать, если нам по пути.

Люсьена припарковалась у металлических ворот, за которыми виднелся одноэтажный кирпичный дом с надстроенной мансардой, обшитой сайдингом. Дарья вышла из джипа и нажала на кнопку звонка, прикреплённого к лакированной дощечке. Заливистая мелодия отдалась внутри дома, но никто не отозвался. Ещё несколько раз безуспешно позвонив, любительница детективных расследований пошла к машине, у которой Люсьена исполняла примерно тот же «танец», который подруги продемонстрировали у овощной ярмарки по пути в Анапу.

В это время из калитки соседнего дома вышла полная пожилая женщина в полинялом домашнем платье и спросила:

– Вы к Вале что ли?

– Да, – ответила Даша. – А её нет дома?

– Она теперь всё время дома, спит только целыми днями, да и звонков не слышит. А на что она вам?

– Мы в больнице в одной палате вместе лежали. Просто проведать заехали, посмотреть, как она.

– Плохо она, совсем почти оглохла. Ночами бродит по огороду, грустные песни во весь голос поёт, – сердитым тоном ответила седоволосая пенсионерка, окинув подруг по очереди недобрым взглядом.

Огорчённая таким сообщением, Дарья уже собиралась сесть в джип, потому как ей было неловко приставать с расспросами к незнакомым людям, тем более к тем, кто не выказывает доброжелательности. Однако её бывшая коллега отличалась более общительным нравом и особым умением наводить мосты с каждой категорией граждан при любых обстоятельствах.

– Спать вам по ночам мешает Валентина? – участливо спросила Люсьена.

– Да не то чтобы мешает… Как бы сказать… На хрена ей, простите за слово, было эту операцию делать! Говорила же я ей!

Однако уже после нескольких наводящих вопросов Люсьены суровый тон соседки сменился на жалостливый, и она повела бывшим журналисткам трагичную Валину историю. Жила с мужем, сыном и дочкой. Нормальная была семья, взрослые работали на Хлебокомбинате, дочь училась в институте, сын – в школе. И оборвалось всё благополучие в один миг.

Два с половиной года назад Валентина с мужем ехали по трассе, на повороте из-за гололёда машину занесло, и она перевернулась. Мужчина погиб на месте происшествия, женщину увезли в больницу. После травмы головы Валя больше не смогла работать по специальности и оформила инвалидность. А дети стали её стыдиться. Сын попросил не приходить на выпускной вечер, а дочь даже не сообщила, что выходит замуж, чтобы не приглашать изуродованную мать на свадьбу и не знакомить её с роднёй жениха. Теперь сын в армии служит, дочь малыша родила, а к матери «и дорогу забыла».

– А кто Вале помогает? В больницу кто-то же